Диагноз — не приговор: как изменить отношение к себе
Представьте, что вы оказались в лабиринте зеркал. Каждое из них отражает вас, но под разным углом. Какой из этих «вы» настоящий? Психологические диагнозы действуют похожим образом. С одной стороны, они помогают понять, что с вами происходит, дают название вашим страданиям и открывают доступ к необходимой помощи. С другой — могут стать клеткой, из которой трудно выбраться. Давайте разберемся, как слова влияют на наше самоощущение и можно ли «вылечиться» от поставленного диагноза, не прибегая к медикаментам.
Важно помнить: диагнозы — это не высеченные в камне истины. Это, скорее, временные ярлыки, которые мы приклеиваем к определенным человеческим переживаниям. То, что раньше называли «меланхолией», теперь именуют «депрессией». «Контузия» в прошлом стала «посттравматическим стрессовым расстройством» (ПТСР). Суть явлений осталась прежней, изменился лишь язык, которым мы их описываем. А язык, как известно, не просто описывает, он формирует реальность.
Вспомните, как часто мы говорим: «Я — депрессивный», «У меня тревожность», «Я — социопат». Эти слова привязывают нас к определенному образу и ограничивают наши возможности. Задача психотерапии во многом заключается в том, чтобы помочь нам пересмотреть взгляд на себя и свои симптомы, «пересобрать» картину мира вокруг. Иногда это значит нормализовать то, что кажется ненормальным, болезненным или пугающим.
Возьмем, к примеру, депрессию. Многие используют это слово для описания обычной грусти или скорби. Но когда естественную эмоциональную реакцию называют «депрессией», она начинает восприниматься как патология, стигма, болезнь, которую нужно «лечить». Если же мы перефразируем и назовем это «печалью» или «оплакиванием», то признаем ценность переживания, вернем ему достоинство и избавимся от ненужного страха. Представьте, что вы потеряли близкого человека. Говорить «у меня депрессия» звучит как приговор, а фраза «я горюю» — как признание нормальной реакции на утрату.
То же самое относится и к серьезным изменениям в жизни. Молодые мамы часто слышат диагноз «послеродовая депрессия». Конечно, это серьезное состояние, требующее внимания. Но иногда это просто естественный спад после сильного эмоционального подъема, связанного с ожиданием рождения ребенка, или противоречивые чувства, сопровождающие серьезные перемены. Чувствовать растерянность или даже сожаление после рождения ребенка не обязательно означает наличие «расстройства». Это может быть нормальная человеческая реакция на социальное и культурное давление.
Тревога — еще один распространенный пример. Жизнь с высокой тревожностью или паническими атаками может быть пугающей и разрушительной. Но это не всегда означает наличие «расстройства». Иногда тревога — это стратегия выживания, способ, которым тело и разум научились справляться с опасными или напряженными ситуациями. Возможно, когда-то это было именно то, что вам нужно. Проблема возникает, когда эти реакции активируются в неподходящем контексте, например, во время рабочего совещания, а не при реальной угрозе.
Навешивание ярлыка «расстройство» может укрепить мысль о том, что с вами что-то принципиально не так. Но если переосмыслить тревогу как когда-то полезную реакцию, которая больше не подходит, отношение к ней может измениться. Можно сказать себе: «Моя тревожная реакция объяснима, учитывая мое прошлое, но здесь она неуместна». Это убирает ощущение чужеродной «болезни», атакующей вас, и возвращает контроль над своими переживаниями. Попробуйте в следующий раз, когда почувствуете тревогу, не бороться с ней, а спросить себя: «Для чего мне сейчас нужна эта тревога? Что она мне пытается сообщить?»
Некоторые диагнозы несут еще более тяжелый багаж. Например, пограничное расстройство личности. Для кого-то этот ярлык становится проясняющим — помогает объяснить модели поведения и предлагает конкретные методы лечения. Но для других это звучит как пожизненный приговор. Термин «пограничное» предполагает нестабильность, а «расстройство личности» — что-то зафиксированное в вашей сути. Это может вызвать чувство безнадежности еще до начала терапии.
Поэтому так важен язык, которым мы пользуемся. Неправильные слова могут стигматизировать, правильные — открыть дверь к оптимизму и росту. Вместо того чтобы говорить «Я — пограничник», можно сказать «Я учусь справляться с эмоциональной нестабильностью». Чувствуете разницу?
Юнгианский психолог Джеймс Хиллман призывал терапевтов и пациентов «делитерализовывать» диагнозы и симптомы. Это значит «видеть сквозь» ярлык, переходить от «мышления фактами» к «мышлению образами». Вместо того чтобы сводить депрессию к сканированию мозга, показывающему низкую активность, можно представить картины Ван Гога, который жил с глубокой меланхолией. Этот образ открывает новые способы отношения к опыту — увидеть в нем творчество, глубину и даже смысл.
Делитерализация ослабляет хватку диагностического фатализма и заменяет ощущение неизбежности любопытством. Задайтесь вопросом: «Что еще это может означать? Какой образ, история или метафора могут придать этому страданию новое достоинство?» Представьте, что ваша тревога — это не болезнь, а компас, который указывает на нерешенные проблемы. А ваша грусть — это не депрессия, а потребность в отдыхе и заботе о себе.
Опасность психологического буквализма в том, что он может заставить нас думать, что наш нынешний ярлык универсален, неизменен и полностью определяет наше будущее. Делитерализация возвращает гибкость нашему самопониманию. Мы — это не наши диагнозы. Название — это всего лишь первая попытка описать опыт, а не последнее слово.
Изменяя слова, которые мы используем, мы изменяем возможности, которые видим для себя. И в этом изменении может начаться исцеление — совсем другого рода. Попробуйте уже сегодня взглянуть на свои «диагнозы» под другим углом. Возможно, за ними скрывается не болезнь, а непроявленный талант, нереализованная потребность или заблокированная эмоция.
